Оральный вектор и сакральный смысл смеховой культуры
На написание этой статьи меня сподвигли Бахтин, Ирина Каминская и Системно-векторная психология….
Еще сам М.М. Бахтин в своем исследовании
«Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса» обращает внимание на так называемую народно-площадную культуру, культуру смеха, изучению которой отводится никчемная часть в современном литературоведении. Среди всех жанров фольклора народно-смеховая культура незаслуженно занимает последнее место. Однако, сказать, что роль площадного смеха велика – это ничего не сказать. И Рабле, и Гоголь, и многие современные комики берут свое начало именно из фольклорной смеховой культуры.
Вспомним немного истории. Народно-смеховая культура играла огромное значение в Средние века и в эпоху Ренессанса. Эта культура существовала как нечто противоположное сухой, официальной религиозной. При всем при этом, многообразие форм проявления смеховой культуры того времени удивляет: это и площадные праздненства карнавального типа, и отдельные смеховые культы и обряды, и различные дураки с шутами, великаны, карлики и уроды, различные скоморохи, а также пародийная литература, и многое другое.
Вспомним, что Бахтин в своем исследовании выделяет основных три вида форм карнавальной культуры:
1. Обрядово-зрелищные формы (празднества карнавального типа, различные площадные смеховые действа и пр.);
2. Словесные смеховые (в т.ч. пародийные) произведения разного рода: прежде всего, устные, а также письменные, на латинском и на народных языках;
3. Различные формы и жанры фамильярно-площадной речи (божба, ругательства, клятва, народные блазоны и др.).Все эти карнавально-обрядовые формы праздника, построенные на принципе смеха, резко отличались от церковных культов и церемониалов: ведь они давали совершенно другой, подчеркнуто-неофициальный, внегосударственный и внецерковный аспект человеческого мира и человеческих отношений.
«Они как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь, которым все средневековые люди были в большей или меньшей степени причастны, в которых они в определенные сроки жили» - пишет Бахтин.
Этот аспект мира оказывается заключенным, как выясняется, благодаря Системно-векторной Психологии, в простом понятии
«оральный вектор».читать дальшеГлавная отличительная черта орального вектора – вербальное мышление: т.е. «сначала сказал – потом подумал». «Устами орального шута говорит обонятельная истина»: т.е. то скрытое, что витает в воздухе и известно лишь одному обонятельнику (о нем поговорим позже), проговаривается оральным человеком: он может сам не осознавать, насколько он индуцирует истину. В прочем, оральный человек не различает ни правды, ни вымысла: он говорит и будет говорить что угодно, лишь бы его слушали и слышали.
В чем исключительная роль орального вектора и как это связано с народной смеховой культурой? Оральный человек – человек вне культурный, своими шутками он снимает с нас тонкую грань культуры, пробуждая в нас так называемый «материальный низ».
Когда оральный человек говорит, он инициирует свою эрогенную зону. Поэтому он не может не говорить: он будет говорить и будет говорить не вполне «культурно». Мат для орального человека – форма психологической релаксации. Без ругани оральники просто не могут жить! Это форма их саморегуляции и расслабления. При этом вы не будете чувствовать, что оральник говорит «грязно». Еще немного и вы, по-зрительному поморщась, начнете гоготать и хохотать над его шутками, снимая с себя все культурные рамки.
Итак, вернемся к Бахтину и к карнавалу. Что же это было за время? Карнавал –это было особое время и место, где не было ни зрителей, ни исполнителей, ни высших чинов, ни низших чинов, никакой игры и никакой художественности. Основной принцип любого карнавала – свобода: все оказывались по-человечески равны: без чинов и рангов. От карнавала нельзя было уйти, ибо он был всенароден и не знал ни рамок не границ: все, абсолютно все в определенные праздники жили карнавальной жизнью. И, конечно же, центральную роль в карнавальной жизни занимали шуты и дураки. А все дело в том, что шуты, скоморохи и пр. не играли на сцене и не были актерами: они и после карнавала, в реальной жизни оставались шутами и дураками, это было особе их мышление: вот, где были первые оральные люди.
Официальный праздник, связанный с христианскими догмами, не был праздником в своем истинном значении: это всегда нарочито серьезные мероприятия. «Официальный праздник изменял природе подлинной природе человеческой праздничности, искажал ее». Поэтому нельзя было игнорировать карнавальную культуру: и наступало время, когда площадь отдавалась смеховому действу, когда наступало господство подлинной человеческой правды: не было места иерархии: господствовала нарочито фамильярная форма общения между теми, кто в обычной, не карнавальной, жизни разделен социальными рамками. Это был праздник становления, смены и обновления, враждебный всякому увековечиванию и завершению, смело смотрящий в будущее. Отчуждение, существующее в социальной жизни, исчезало: человек как бы перерождался для истинных человеческих отношений.
В чем особенность орального карнавального смеха?
1. Он всенароден: смеются все и над всеми.
2. Он универсален: направлен на все и на всех.
3. Он амбивалентен: это смех ликующий, создающий и высмеивающий, уничтожающий: смех, одновременно создающий и разрушающий.
Итак, первая и одна из главных функций оральника - снятие культуры и опускание окружающих в культуру «материального низа». Зачем это нужно? В чем сакральный смысл этого опускания до материального низа? Для того, мои дорогие, чтобы мы с вами плодились и размножались. Именно через «оральную истину» человек культурный понял, как надо размножаться (как ни парадоксально это звучит).
Остановимся на этом моменте поподробнее. Культура, которую открыла для человечества кожно-зрительная девочка, провозглашает два главных постулата: антисекс и антиубийство, т.е. запрет на секс как случку (торжество секса во имя любви) и запрет убийства и канибализма. Оральный «материально-телесный» смех противопоставляется всякому отрыву от материальности и концентрации на идеализме, всякому обособлению и замыканию в себя, всякому отрыву от своего телесного и природного, земного. Напротив, оральный смех заставляет нас вернуться к «истинной человеческой правде»: к «материально-телесному».
Итак, торжество «материально-телесного» -это торжество орального: обжорство, ругань и смех. Именно оральнику присуща особая любовь к потреблению пищи: оральный человек – главный повар стаи. Про ругань и смех мы говорили выше – все это черты орального человека, чей смех направлен на снятие культурных границ. Еще одной, центральной фигурой любого карнавального праздника – была некая «жертва», которую ритуально «съедали». Не пугайтесь, никто никого не ел в буквальном смысле слова, но сам этот ритуал опять пришел к нам от орального человека – человека-канибала, человека с подсознательным комплексом канибализма.
Зачем все это нужно? Низ – земля, это одновременно могила и рождающее начало. Таким образом, смысл карнавального орального смеха амбивалентен: разрушая рамки, дать начало новой, бесконечной жизни, напомнить людям о том, откуда они вышли. Ведь, благо, карнавальный праздник не длился долго, и очень скоро все вставало на свои места: короли становились королями, а холопы – холопами. И только придворный оральный шут продолжал индуцировать своими устами человечскую истину…
Написано по материалам системно-векторной психологии Юрия Бурлана